Там, где воды от грязи ржавы
И где доски на дне лежат,
Обитала Большая Жаба,
Посолидней обычных жаб.
От довольства не исцелиться:
Демонстрируя вздорный нрав,
Жаба мнила себя царицей,
Госпожою всея канав.
Где подсолнух расправил венчик,
Возле пруда, чуть-чуть левей,
Рос орешник, куда под вечер
Вдруг повадился соловей.
Там, на склонах оплывших ямин,
Выпадала, лучась, роса.
И, не смея шуметь ветвями,
Слушал песню притихший сад.
Зелень листьев дожди отмыли,
И, казалось, что в этот миг
Изменяется что-то в мире,
И становится лучше мир.
– Он фальшивит, как пьяный лабух!
Самоучка, халтурит лишь! –
Возмущалась Большая Жаба:
– Что вы только все в нем нашли?
Как ни билась, ни привыкала,
Испытала культурный шок.
Мне б с прекрасным моим вокалом
Надо сразу идти в Большой.
Будет место моим по праву –
Это ясно ведь и кроту!
Вряд ли сыщешь еще сопрано,
Чтобы столько колоратур.
К музыкальным изыскам глухи,
Веря Жабе – она не врет, –
Восхищались вокруг лягухи,
От восторга разинув рот.
И затравленный враз оравой
Соловей улетел на юг.

Жабам песни тогда по нраву,
Если сами они поют.

Наглость – тоже полезный навык,
Соловьям без него – каюк.